Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.] - Джон Кризи

Ребурн насмешливо усмехнулся.

— Смейся! Валяй! Ты увидишь, чем все это кончится! Пока мы имеем дело с умными людьми, я отвечаю за нашу безопасность. Я не менее умен и хитер, чем полицейские. Может быть, не более хитер, но послушай, Пол… не менее! Тогда как Темби… — Он рассмеялся презрительно и с горечью. — Темби!

Ребурн вздохнул и холодно проговорил:

— Это ты занимаешься нашей безопасностью, а не Темби.

— Но черт возьми! Пол! — воскликнул деловой человек, сильно покраснев от негодования. — Как я могу работать, когда вы за моей спиной портите то, что я устроил.

— А что ты устроил, Георг? — спросил твердый ледяной голос.

— Что?! — Уерендер, побледнев, заикался от злости. — Что я устроил, Пол? Все! Без меня наше предприятие давно полетело бы прахом… — Он уставился на великого гангстера красными от ярости глазами. — А ты, вероятнее всего, гнил бы в какой-нибудь яме.

Ребурн засмеялся сухим насмешливым смехом.

— А нападение на Лессинга ты считаешь хорошей работой? Ты не мог выбрать для этого другое время, а? Напасть на человека как раз прямо перед моим носом. Кроме того, Ева была рядом со мной. Я не йог не остановиться! Что бы она могла подумать обо мне!

— Что бы она могла подумать обо мне! — передразнил его Уерендер голосом мальчишки, который прячется в юбках своей матери. Он пожал плечами и так тяжело вздохнул, что даже закашлялся.

Ребурн встал, как подброшенный пружиной.

— Ни одного слова о Еве, или…

Они встретились глазами.

— Или что?

Гангстер посмотрел на своего сообщника долгим взглядом, стараясь проникнуть в его душу, но Уерендер ни на секунду не опустил глаз, не дрогнул… Ребурн первым опустил глаза и, овладев собой, добродушно рассмеялся.

— Ну, ну, Георг… Не станем же мы ссориться друг с другом!

— Это не ссора, Пол. — Уерендер старался использовать малейшую лазейку, пользуясь переменой в настроении Ребурна. — Ведь мы уже не дети. Это моя мысль — наказать Лессинга, но провел операцию Темби… И ты видел, как он это сделал! Он послал нескольких парней с Восточной стороны, а сам преспокойно остался в Лондоне, нимало не беспокоясь о том, как они все проделают. Теперь я задам тебе вопрос: ты называешь это работой? А? Ответь мне… И с Кетти Браун тоже, а? Это переходит все границы! Халтура! Ха! Ха! С того времени, когда ты ничего не сказал ему о смерти Тони, Темби стал опасен.

Ребурн, опустив голову, молча думал.

— А что касается твоей Евы…

Гангстер реагировал немедленно, в глазах его появился опасный огонек.

— А что такое сделала Ева?

— Что она сделала? Она готова была все рассказать Весту, когда тот приходил расспрашивать ее. Хорошо, что тогда так получилось! Она дрожала от испуга… И если когда-нибудь ему удастся забрать ее в Ярд, я не дам ей и получаса, твоей Еве. Она запоет во весь голос, как канарейка в клетке. — Сквозь полузакрытые глаза он наблюдал за Ребурном. — Не сердись на меня. Пол, я тебе все это говорю лишь для твоего же блага. Таких красивых девушек, как Ева, полно в Лондоне… и гораздо более серьезных!

По Ребурну, казалось, пробежал электрический разряд.

— Почему ты это говоришь?

— Просто так. Пол, просто так… но ведь глаза у меня не в кармане.

Гангстер надолго задумался. Наступила тишина, прерываемая лишь уличным шумом с Парк Лейн. Через несколько минут, которые Уерендеру показались вечностью. Пол поднял голову — очень спокойный и полностью владеющий собой.

— У тебя какая-то мысль, Георг?

Уерендер на секунду поколебался: его глаза впились в собеседника с живейшим любопытством. Потом он решился одним ударом покончить со всеми своими сомнениями.

— Нам необходимо освободиться от Темби и от Евы…

Настороженное молчание… Ни один мускул не дрогнул на лице гангстера: Уерендер задержал дыхание… Потом раздался спокойный голос светского человека:

— Ты считаешь, что это будет лучшим выходом из положения, Георг?

Напряжение исчезло, и наступил покой. Уерендер облегченно вздохнул и засмеялся, обнажив все свои желтые зубы.

— Браво, Пол! Ты намного сильнее, чем я думал.

— Никогда не принимай меня за мальчика, Георг, — проговорил Пол Ребурн.

В семь часов без трех минут инспектор Вест надел свою фетровую шляпу и плащ и направился к выходу из кабинета, когда неожиданно зазвонил телефон. Он стремительно бросился обратно и снял трубку.

— Вест у аппарата.

Долгое молчание… Потом раздался боязливый голос, звучавший откуда-то издалека.

— Браун… Билл Браун.

Вест с силой сжал телефонную трубку, но заставил себя спокойно проговорить:

— Да, Браун. Я вас слушаю.

Беглец спросил о своей жене, и Вест постарался как можно любезнее удовлетворить его любопытство. Они беседовали таким образом в течение пяти минут: инспектор, прислушивавшийся к малейшим нюансам голоса своего собеседника, чувствовал, что тот перестает быть напряженным. Вест собирался начать уговоры и убедить Брауна добровольно сдаться полиции, когда в их разговор ворвался посторонний голос, который закричал с настоящим акцентом кокни:

— Спасайся, Билл! Вот они!

— Браун! — завопил побледневший Вест.

— Приезжайте скорей, — простонал Браун. — Пятьдесят четвертый номер, Берри-стрит. Мил Энд… торопитесь, или вы найдете меня разорванным на маленькие кусочки!

Звук разъединения… и полное молчание.

Вест лихорадочно стал набирать нужные номера:

— Алло! Дивизион «С»? Немедленно займите Берри-стрит… две машины с радиоприемником, три фургона… Быстрей! Быстрей! Там может произойти нападение, и, возможно, оно кончится убийством…

Следующий телефонный звонок был к суперинтенданту.

— Могу я воспользоваться оружием, сэр? — спросил он, — вы знаете, ведь эти люди способны на все!

— Гм! — проворчал в ответ сэр Гай Чартворд.

Глава 16

Берри-стрит, 54

Билл Браун повесил, скорее даже, бросил трубку и выбежал из телефонной кабины с видом несчастного, преследуемого дьяволом. Рыжеватый туман стоял на перекрестке, и никого не было видно, за исключением неясной фигуры его сообщника, который со всех ног удирал, держась поближе к стенам. Браун бросился следом за своим другом Дикином, высоко подбрасывая колени и дыша ртом. Ему показалось, что он заметил два неясных силуэта, но потом все пропало. Берри-стрит, длинная прямая улица, в тумане выглядела таинственной и незнакомой.

Билл Браун наконец догнал Дикина.

— Что такое ты увидел?

— Двух типов, трех, четырех… — бормотал его друг, продолжая бежать. — Они пересекали улицу, как будто направлялись к телефонной будке. — Он оглянулся через плечо. — Билл, я повторяю, что мне все это надоело. Это сидит у меня в печенке. Еще не много, и я… Берегись!!!

Они появились неожиданно из пустоты, два привидения, одетые в серое, — и посыпались удары. Билл прыгнул в канаву, потом выбрался на шоссе и побежал по его середине.

Дикин, наклонив голову, орудовал кулаками, похожими на молоты. Направо! Налево! Ой! Ай! Что-то очень крепкое! Его кулак со всей силой обрушился на чей-то костлявый подбородок… Проклятие! Один из нападавших упал на землю.

Билл, в десяти метрах впереди, уже нырнул в гущу тумана.

Абсолютно ничего не видно. Он прислонился к фонарному столбу, с гримасой боли потирая раненую руку: позади него слышались тяжелые шаги его преследователей.

Дом номер 54 находился на половине дороги между телефонной кабиной и концом дороги: если он достигнет его, то будет в безопасности.

«Я, вероятно, нахожусь недалеко от дома, — подумал Браун. — А Дикин? Удалось ему спастись?»

Неожиданно наступившая тишина удивила его…

«Куда делись все остальные? Может быть, он их всех оглушил? Или они прячутся где-то тут в тумане, готовые наброситься на меня? И где я сам нахожусь?»

Билл Браун, крадучись, подошел к стене дома и встал на цыпочки, чтобы разобрать номер над дверью: там оказался номер 62.

Он продолжал красться вдоль стены дома… 58!

На улице, окутанной плотным слоем тумана, царила мертвая тишина.

Дверь нужного дома была полуоткрыта. Он стремительно бросился внутрь, никем не замеченный, невидимый в тумане, и сразу остановился, задерживая дыхание: в глубине узкого и темного коридора слышалось чье-то учащенное дыхание.

— Дикин… — прошептал Браун.

И кто-то с силой дикого зверя ударил его прямо по лицу.

Когда он пришел в себя, лежа на полу в убогой комнате, освещенной единственной лампочкой без абажура, измученный и оглушенный, четверо мужчин, поджидавших его в этом помещении, наклонившись над ним, холодно разглядывали его.

Дикин тоже находился тут, позеленевший от страха и стонущий от боли.

— Я ничего не знаю! Я ничего не делал! Не причиняйте мне зла!